заметки

Пищевая пирамида

С беззаботностью собаки, подставляющей свой зад другой для обнюхивания, Д. в который раз суёт мне в лицо поношенные носки. Думает, они пахнут лучше, чем мой любимый сорт сыра с ни на что (вообще-то!) не претендующим названием Sier Korol. Опуская прочие мелочи, которые наверняка произойдут и с вами после шести лет вместе, скажу честно: с возрастом вкусы становятся всё извращённее. Спрашивать паспорт у человека, достающего из корзины сначала сорокапроцентную ноль пять, а затем баночку оливок, — просто надругательство! Тем более обидное, если они вдобавок фаршированы тунцом, и совсем непростительное, коль внутри болтаются каперсы. Острые, сморщенные — вы сами-то в каком возрасте узнали, что такое каперс?

Девушка, сварившая мне капучино

Девушка, сварившая мне капучино, наклоняется за деньгами так, что в тесном окошке вагончика видна только её белая, неприлично выходящая за ободок маечки (а является ли вообще сексом то, что можно обозвать “приличным”?) грудь.

Прошло десять дней

Прошло десять дней и ещё миллион никем не учтённых, но всё же существовавших (пускай даже только в моём сознании), безвкусных и безнадёжно вялых часов. Впервые осень для меня столь нежеланна; впервые я смотрю на бронзовые позолоченные листья и вижу только безжизненные останки лета, грязь, мусор и больше ничего.

Размякшей сливой солнце

Размякшей сливой солнце окончательно разбивается о горизонт: в густые косы неба вплетаются фиолетовые и красные ленты, развиваются на ветру, украшая и без того бесподобное, уставшее чело Земли. Нагретый до невозможного днём, сейчас асфальт остывает под юными ногами тех, кто останется гулять до утра. Деревья и травы ласково шуршат, напевая свои колыбельные в каждое незакрытое окно. В подъездах пахнет блинами со сметаной и говяжьими рёбрышками под мёдом, слышится лепет детей, а затем басистый смех их усатых отцов. “За этими стенами — великое счастье”, — думаешь в такие минуты слегка озадаченно, пока за перегородкой кто-то совсем зеркально прислоняет своё ухо к твоему. За этими стенами (отнюдь уже не физическими) — точно рай.