2021

Две точки

Почти у каждого человека во внутреннем уголке глаза есть две точки. Только приглядитесь — одна находится снизу, и чтобы её найти, стоит всего-то немного натянуть нижнее веко. А другая спрятана получше, но если знать, что она лишь немногим выше первой — вы без труда отыщете и её. По дуге, идущей от точек, глаз симпатично оформлен ресницами. Будто кто обозначил начало своей грядки и высадил туда густой травы. Ещё эти углубления напоминают дырочки от циркуля. Как иначе архитектору, проектирующему человеческое тело, удалось бы определить самую приподнятую область такого важного органа? С математической точностью замерил он все расстояния и оптимальные размеры, опираясь лишь на эти точки, металлические ножки старого циркуля, а также изгрызенный, лишённый ластика, карандаш. Вам следует немедленно подойти к зеркалу, и хорошенько себе улыбнуться, если поиск возымел успех, а пропорции действительно показались вам превосходными. Сейчас объясню почему.

Сколько времени на ваших часах?

Сегодня ко мне подошла девушка с очень короткими белоснежными волосами, торчащими как антенны. Она спросила куда-то в сторону: «Сколько времени на ваших часах?» Я не расслышала и ей пришлось повторить со всей уверенностью. Сколько времени на ваших часах?

Диалог

Садитесь. Правильно, вот сюда. Посмотрим, что тут у вас.

Твист

Представьте, что вы никогда не слышали таких слов как твист, шаффл, свинг. Возможно, так оно и есть. Тогда мы находимся в одинаковом положении. Хотя совсем ничего не знать про твист, разумеется, сложно. В голове сразу всплывают чёрно-белые картинки с подвижными парочками, где мужчина присел, высунув подальше колени, а девушка зажигательно подпрыгивает в туфлях на широком каблуке. Её волосы пышны, как декоративный куст; его шевелюра густо покрыта структурирующим гелем или воском.

Нападение смеха

Человек за соседним столиком уже стар, широколиц, щетинист, в очках. Он кажется умным. А по тому, как заглядывает в глаза собеседнику — бесстрашно, но невероятно мягко — ещё и добрым. Когда видишь такого человека, представляется сразу, что он курит трубку, любит вдумчивые беседы, много читает, а при желании мог бы прочитать и лекцию. Хотя одежда на нём вполне обычная: коричневый свитер широкой вязки, свободные чёрные штаны, ботинки. С кем и о чём он говорит — не разобрать. Второй мужчина сидит ко мне спиной, изредка наклоняя плечи и оттопыривая локти, чтобы сделать очередной укус. Спина эта ничем не примечательна. Мы все пришли сюда, чтобы съесть по круассану.

Смерть старика

Сиреной скорой помощи, несущейся к нему под дом, он сообщает о том, как ему дурно. Сильная, сдавливающая боль тяжело повисла на сердце. Он умирает. Издали старое высушенное тело, распростёртое на бетоне, похоже на тень. Тень, которая никому больше не принадлежит. На ту, которая однажды не поспела за своим владельцем, и так и осталась в растерянности здесь — она лежит брошенная, угрюмая. Молодые незнакомцы подходят ближе с волнением. «Человеку плохо?» — говорят почти шёпотом в первое попавшееся ухо. Человеку плохо, и тяжело, и страшно. А этого отличает лишь то, что он упал там, где падать обычно не принято. Здесь, возле бедной жилой многоэтажки с небольшой посадкой пионов на углу, как и в большинстве других мест, принято томиться, изнывать, бояться, оставаясь на своих двух.

Башня

Общались они через отверстие в башне. Если сказать точнее, через письма, которые, то он, то она, по очереди прятали за окошком. Башня была городская и невысокая, с толстыми внешними укреплениями. Её крыша служила пристанищем для голубей, а в ливень вода скапливалась в дырочках на тускло-зелёной черепице, после чего целыми струйкам выливалась на головы пробегающих мимо. Впечатление складывалось такое, будто кто-то переворачивает тарелку, полную дождевого супа.