Нападение смеха

Человек за соседним столиком уже стар, широколиц, щетинист, в очках. Он кажется умным. А по тому, как заглядывает в глаза собеседнику — бесстрашно, но невероятно мягко — ещё и добрым. Когда видишь такого человека, представляется сразу, что он курит трубку, любит вдумчивые беседы, много читает, а при желании мог бы прочитать и лекцию. Хотя одежда на нём вполне обычная: коричневый свитер широкой вязки, свободные чёрные штаны, ботинки. С кем и о чём он говорит — не разобрать. Второй мужчина сидит ко мне спиной, изредка наклоняя плечи и оттопыривая локти, чтобы сделать очередной укус. Спина эта ничем не примечательна. Мы все пришли сюда, чтобы съесть по круассану.

Другие посетители пекарни жуют сочные булки, с которых на стол просыпается то кунжут, то горстка тыквенных семечек. Люди отвлекаются, чтобы сделать глоток кофе или лимонада; некоторые умудряются работать, заняв уголок с доступными розетками, и подключив себя к сети (бодрствуешь ли ты, если спит твой гаджет?); остальные общаются, фотографируются, вытирают измазанные соусом губы, терзая уставшие салфетницы. Вокруг привычно пахнет заварным кремом. Уютно.

Почтенный гость за соседним столиком совсем расслабился. Он откинулся на диван, чуть приподняв голову, и зажмурил глаза. Похоже, приятель рассказывает что-то развлекательное. Его руки — руки дирижёра, описывающие в воздухе команды для невидимого оркестра. Я вижу, как зубы слушателя постепенно обнажаются, рот в готовности приоткрылся. Сейчас засмеётся? Да. Будет ли это зычно, чистосердечно, или на волю удастся выбраться только нескольким звукам: как робким птенчикам предстоит им сделать единственный шаг в сторону от гнезда, и сразу упасть?
Он смеётся. А я смотрю на это и думаю: кто кого? Возможно, вовсе не мужчина дал жизнь смеху, как продолжению своего настроения, расположения к другу, общей благоприятной атмосферы. Нет, возможно, именно смех как некий чужеродный объект властвует сейчас над этим телом. Содрогает его, растягивает щёки, будто дразнясь, заполняет кожу пунцовым, уводит куда-то вниз полную нижнюю губу. Он временно поработил владельца. Как паразит, путешествующий где-то в недрах человеческого существа, смех выждал идеальный момент, чтобы на минуту высунуть любопытную головку и набраться кислорода. Ему нужны новые жертвы. Из плоти и крови. Через глаза, ушные раковины, губы заразиться проще всего. Дирижёр не продержался ни пары мгновений — теперь и он пытается выплюнуть шершавые лапки смеха из глотки. Но уже поздно. Тот верно пробирается к грудной клетке, и звуки, доносящиеся с их стороны, становятся всё более глубокими, приглушёнными.

Я ощущаю, как сама начинаю беспричинно улыбаться. В душе медленно появляется что-то тёплое, словно вместе с круассаном мной был проглочен вечно горящий безвкусный шарик чего-то ранее неизведанного. Вот-вот смех доберётся и до меня. Пора уходить.