Мыльные пузыри
От узкого кругляшка рта, ещё хранящего на себе безмятежность улыбки, с которой смотрят на самое родное, близкое, рта такого, будто он вот-вот пропоёт почти молитвенное, священное «ооомм», до тонкой детской палочки для мыльных пузырей, до палочки из фиолетового пластика, смоченной в липкой жиже, незримо тянется тайное заклинание.
Заклинание, никогда не произнесённое вслух, но от того не менее, а лишь более действенное. Непреложное послание самой жизни, природе, заточённой в клетку бульваров, небу, потрескивающему сухими древесными стволами, привлекая красноклювых дроздов, мольба самой этой поре, зиме, бросающей вызов календарю, припрятав снег на далёкое несбыточное потом: омм. Расступись. И снова: ооммм.
И небо теснится в стороны, чтобы дать дорогу десятку пузырей с переливами на полных брюшках. Расступаются воздушные просторы, подхватывая и унося за собой плоды давно забытой забавы. Даже своенравная зима затаила дыхание. Прозрачные маленькие шарики, как обретшие волю ёлочные игрушки, спешат покинуть балкон, окунувшись в свежесть морозного ясного дня. Практически ощутимы случайные нотки ликования в заурядном блюзе пыльного двора.
Но потаённое заклинание, дарующее жизнь, не действует долго. Наше волшебное единение скоро закончится.
За разговором необязательно будет другой разговор, за понимаем может следовать непонимание, один потерянный в нерешительности вопрос способен отобрать значимость у ста найденных ответов, да и не выставят ли тебя за закрытую дверь памяти, со всем, что когда-то имело смысл, показательно щёлкнув замком?
Пускай так. Пускай всё хорошее на свете мимолётно, как эти мыльные пузыри и безмятежная улыбка, укрытая на ночь одеялом усталости и забот следующего дня. Пока они всё-таки летят, украшая старую улицу, смущая птиц и пугая букашек, пока мы взахлёб смеёмся не пойми над какой шуткой, стоя на заставленном вещами балконе, пока последний пузырь лопается от восхищения, встретив на своём пути неприкрытую, умоляющую наготу изогнутой ветки, я чувствую себя по-настоящему счастливой.